ОТЕЛЛО В ЮБКЕ

     Лариса, учитель русского языка, поздней ночью на кухне проверяла диктанты. На столе высилась пирамида тетрадей учеников 6-х “А”, “Б”, “В” и “Г” классов. Днем на уроках Лариса восемь раз прочитала вслух один и тот же текст (дважды в каждом классе - в обычном темпе и медленно диктуя), теперь должна проверить сто двадцать вариантов написания этого текста. От такой работы можно либо чокнуться, либо получить положительный, как второе дыхание у спортсмена, сдвиг по фазе. Лариса блаженно “сдвинулась” после первых тридцати диктантов 6-го “Б”. Теперь она не просто помнила наизусть отрывок из “Записок охотника” Тургенева - текст диктанта на сетчатке глаза отпечатался как эталонная матрица. Лариса открывала очередную тетрадку, не пробегала глазами строчки, накладывала эталон. Ошибки мгновенно вылезали, Лариса исправляла их, красной ручкой ставила оценку. Скорость работы многократно возросла. Диктант на “двойку” занимал десять секунд. На “хорошо” и “отлично” - пять секунд, включая открыть-закрыть тетрадь, отложить ее в сторону.
     Руки Ларисы мелькали, как у работницы на конвейере: левая переворачивала страницы в тетрадях, правая орудовала красной ручкой. В данный момент главное, чтобы ее никто не отвлек, не сбил второе дыхание. Впрочем, мешать некому: муж и сын спят, после полуночи телефон молчит. Лариса уже чувствовала приближение счастливого мгновения собственного отхода к Морфею. У нее приятно теплели плечо, бок и бедро - части тела, которыми она прильнет к мирно сопящему мужу. Слегка щекоталось ухо - скоро Лариса прикоснется им к Лешиной груди и будет слушать ровный надежный стук его сердца.
     Непроверенными оставались диктанты 6-го “Г”, когда раздался звонок в дверь. Матрица-шаблон мгновенно рассыпалась. Лариса застонала от досады: кого нелегкая принесла?
     Принесло подругу Иру.
     - Я убила Васю! - сообщила она не здороваясь.
     - Убила так убила, - спокойно ответила Лариса. - Не ори, моих разбудишь.
     - Зарезала мужа! Ножом по горлу! Ой-ой-ой! - голосила Ира. - Меня теперь в тюрьму! Дети сироты! Васечка мой любимый, что же я наделала!
     - Проходи на кухню! Чего к порогу приросла?
     Ира брела по коридору и продолжала твердить:
     - Убила, зарезала, что теперь будет...
     - Тебе чаю, водки или валерьянки? - спросила Лариса.
     - Яду! Дай мне яд! Хочу умереть!
     - Значит, водки.
     Спокойная реакция Ларисы объяснялась не душевной черствостью, а характером дорогой подружки Ирочки. Если бы существовал рентген, который просвечивает сознание человека, то на снимке Ирины были бы видны две резко отличающиеся зоны. Первая нормальная - все, что касается работы (Ирка парикмахер), воспитания детей (у нее сын и дочь), ведения хозяйства (почти образцового) и так далее. Вторая зона - полный шизофренический мрак, обозначающий ее патологическую ревность.
     И по ночам Ирка уже прибегала. Объявляла, что с Васей разводится, и просила Ларису выступить на суде свидетельницей многочисленных измен мужа. Лариса решительно отказывалась: ничего криминального за Васей она не замечала. Да и вообще подозревала, что Васины грехопадения - плод больной Иркиной фантазии. “Я этот плод собственными глазами видела из окна! - утверждала Ира. - Вася домой через двор шел, к телефону-автомату свернул и кому-то позвонил. Ясно? Своей пассии! Из квартиры побоялся. Потом врал, что забыл начальнику важную информацию передать, а тот в командировку уезжал”.
     Лариса плеснула в рюмку водки, взяла в другую руку стакан с компотом, повернулась к сидящей на табурете Ирине и только тогда заметила, что с ней действительно неладно. Волосы всклокочены, одета в ночную рубашку, на ногах комнатные тапочки, размокшие от уличной грязи - в таком виде она мчалась два квартала. Взгляд безумный, руки ходуном ходят, зубы дробь выбивают.
     - Ирка! - испугалась Лариса, - Ты что? В самом деле Васю... того?
     Ира кивнула и затряслась пуще прежнего.
     Лариса машинально опрокинула в рот водку, предназначенную подруге, задохнулась, запила компотом и потребовала:
     - Расскажи все с самого начала.
     - Он при-пришел, и я сра-сразу, - заикалась Ира, - сразу почувствовала, что от него пахнет чужими ду-духами.
     - И ты закатила истерику?
     - Да.
     - А дети?
     - Они у ма-мамы.
     - Долго ругались?
     - Часа д-два.
     - Васины аргументы? Только точные его слова, а не твоя версия.
     - Он сказал, что заключил выгодный контракт, и теперь их фи-фирма на год работой обеспечена.
     - Что дальше?
     - Обозвал меня ду-дурой и ушел спать.
     - Происхождение чужих запахов объяснил?
     - Сказал, что на радостях в ко-конторе все тетки его обнимали и целовали.
     Картина преступления, как выяснила Лариса, выглядела следующим образом. В ванной в грязном белье Ирка обнаружила Васину рубашку с отчетливыми следами губной помады на воротнике. И на Ирку нашло затмение. Она рванула на кухню, схватила нож, бросилась в спальню, где и полоснула мужа по шее.
     - Может, ты его не по-полностыо? И не до-до конца убила?
     Лариса тоже стала дрожать и заикаться от страха. Обеих подружек точно в электророзетку воткнули.
     - Я кро-кровь видела. Я убийца.
     - Bo-водки хочешь?
     - Нет, во-воды.
     Ирина вдруг стала лихорадочно чесать уши, толкать в них пальцы, вытаскивать и рассматривать, поднося к носу.
     - Ты че-чего? - спросила Лариса.
     - Ви-видишь? Нет? А я чу-чувствую, из меня мозги и ум вы-вытекают.
     Лариса бросилась в спальню. Вид спящего, рокочуще храпящего, полностью живого Леши показался ей прекрасным. Но умиляться времени не было. Она сорвала с мужа одеяло:
     - Проснись! Ирка мужа убила!
     - Очень хорошо, - пробормотал Леша. - Отмучился мужик. - И перевернулся на другой бок.
     Лариса возмущенно полезла на кровать, стоя на четвереньках, закричала мужу в ухо:
     - Она правда его убила! Леша! Проснись, бесчувственный чурбан! Там Вася в море крови плавает, у Ирки крыша едет, а ты дрыхнешь!
     - Не ори! - Леша сел на кровати, - Который час?
     - Половина первого. Ирка мужа зарезала! Ножом по горлу, вжик! - Лариса ребром ладони чирканула по шее. - И все!
     - Откуда ты знаешь?
     - Она у нас на кухне сидит. Разум от горя теряет!
     - Невозможно потерять то, чего не имеешь, - буркнул Леша и стал одеваться.
     Пришел на кухню, посмотрел на сидящих рядом Ирину и Ларису. Поют на два голоса, а эти на две челюсти дробь отбивали.
     - Дрожите? - Леша зло погрозил пальцем. - Раньше надо было дрожать!
     Он почему-то объединил их в одну преступную группу.
     - Пошли! - скомандовал Леша, развернулся и двинул в прихожую.
     Женщины с торопливой готовностью подхватились за ним.
     - Куда идем? - спрашивала Лариса мужа в спину, когда они спускались по лестнице. - В милицию?
     - Там видно будет, - отрезал Леша.
     По темной улице он шагал первым, Лариса с Ириной трусили следом на почтительном расстоянии - метра в три. Никто не сообразил, что на улице зябко и слякотно, не мешало бы переобуться и накинуть пальто. К нервной лихорадке Ирины и Ларисы добавился озноб холода, и они дрожали так, будто электрическая сеть, к которой их подключили, питается от высоковольтной линии. Леша тоже подрагивал - от мороза, естественно, а не от предчувствия кошмаров, поджидающих в Иркином доме.
     Дверь в квартиру оказалась незапертой. Дальше прихожей Лариса с подругой не смогли заставить себя пройти. Вцепились друг в друга и застыли у вешалки. Леша, бормоча под нос ругательства, на место преступления отправился один. Лариса Ирину подбадривала, говорила, мол, адвоката хорошего найдем, что подруга была в состоянии аффекта, а это смягчающее обстоятельство, детей поможем воспитывать, передачки в тюрьму будем слать. Ира не слушала. Напряженно, вывернув шею, ловила звуки из спальни.
     - Идите сюда! - наконец позвал Леша. Подруги отреагировали с точностью до наоборот: стали пятиться спиной к входной двери.
     - Кому я сказал! - Леша выглянул из спальни. - Идите сюда!
     Ира и Лариса продолжили отступление. Врезались спинами в металлическую дверь и стали втираться в нее, словно хотели протиснуться сквозь броню на свободу.
     - Трусите! - презрительно констатировал Леша. - Как дурью маяться, так вы первые. А как ответ держать, так сразу в кусты. Вперед шагом марш!
     Подруги по-солдатски подчинились команде, отлипли от двери и сделали маленький шаг вперед. Они семенили, тесно прижавшись друг к другу, напоминая сиамских близнецов, сросшихся от плеча до бедра, дрожащих одной на двоих крупной дрожью.
     Лариса, переступив порог спальни, зажмурила глаза и открыла, только услышав голос Леши:
     - Ну, и где он?
     Разобранная постель. Пустая! Васи нет, но на подушке следы крови.
     “Сиамские близнецы” перестали дрожать, распались на две самостоятельные части, и у каждой появились вопросы.
     - Если труп увезли в морг, то здесь должна быть милиция, - недоумевала Лариса. - Где следователи?
     - Где мой Вася? - прошептала Ирина. Закатив глаза, она стала медленно валиться набок. Лариса и Леша успели подхватить ее, уложили на постель.
     - Эй, душегубка! - Леша похлопал Ирину по щекам. - Кончай обмороки!
     Ирина очнулась, заговорила слабым голосом, монотонно, без интонаций и пауз:
     - Где мой Вася, где мой Вася, где мой Вася...
     Она смотрела в потолок, а из ее глаз лились слезы. Ларисе показалось, что ручейки соленой влаги могут оставить на щеках ржавые полоски, какие вода из сорванных кранов оставляет на раковине, - настолько неиссякаемым и бесконечным выглядело горе Ирины. Даже Лешино суровое сердце дрогнуло.
     - Дай ей чего-нибудь, успокоительного, - велел он жене. Почесал затылок, глядя на безучастную Ирину, добавил: - Или возбуждающего.
     Леша отправился звонить по телефону. Ирина продолжала твердить: “Где мой Вася...” Ларису тоже заклинило на одной фразе. Сегодня, то есть уже вчера, смотрела передачу про здоровье, и там врач раз десять повторил, что лечение любого заболевания должно быть комплексным.
     “Комплексно, комплексно...”, - бормотала Лариса, приготавливая адскую смесь. Из бара взяла коньяк, налила в стакан на три пальца. Достала коробку с пилюлями и микстурами. Для подслеповатой Иркиной свекрови на каждой бутылочке было крупными буквами черным фломастером написано назначение каждого лекарства. Задача Ларисы упростилась. Три пузырька обозначены как “против сердца”. Из каждого Лариса накапала в коньяк по двадцать капель. Добавила десять капель из бутылочки “от печени”, потому что все лекарства на печень действуют. Задумалась над “слабительным” и все-таки отставила в сторону. Растолкла в порошок четыре таблетки: “от нервов”, “от сильных нервов”, “для хорошей мозговой деятельности” и “чтобы голова не кружилась” - высыпала все в коньяк. Какое в данный момент давление у Ирины, Лариса не знала, поэтому для надежности содержимое двух капсул “против высокого” и “против низкого” давления включила. Уже шла к Ирине со стаканом, остановилась на полпути, вернулась и добавила в раствор “противоаллергическое”.
     Когда Ирина, принуждаемая Ларисой, выпила адскую смесь, то перестала плакать, твердить свое заклинание про Васю, вытаращила глаза и принялась икать. Причем с каждым иком глаза ее все больше выкатывались из орбит.
     “Я ее отравила!” - испугалась Лариса. Бросилась к телефону, но его занимал Вася:
     - С кем ты разговариваешь? - воскликнула Лариса.
     - С больницей.
     - Годится! - обрадовалась она и выхватила у мужа трубку. - Здравствуйте! Здесь женщине плохо, я ей дала комплексно: коньяк...
     Лариса закончила перечислять, и на том конце провода сказали, что у нее, у Ларисы, не все дома, и велели срочно промыть желудок бедной женщине, которая аптеку проглотила.
     Ирина и сама уже брела к ванной, шатаясь от стены к стене и сотрясаясь от икоты. Лариса поспешила на помощь.
     Когда освобожденная от комплексного лечения, умытая и переодетая, поддерживаемая Ларисой Ирина вернулась в спальню и рухнула на кровать, появился Леша.
     Он выдержал театральную паузу, ухмыльнулся и заявил:
     - Есть две новости: плохая и хорошая. С какой начинать?
     - С хорошей, - ответили хором подружки.
     - Вася жив, находится в больнице, состояние средней тяжести. В данный момент в операционной. Горло ему зашивают. Артерии не задеты. На твое счастье, Отелла, ты только кожу ему поранила.
     До плохой новости добрались не сразу, потому что несколько минут подруги выражали бурную радость. Лариса - громкими возгласами, Ирина - тихим счастливым верещанием.
     - Рано веселитесь, - злорадно заметил Леша. - Дело подсудное. В милицию уже сообщили. На тебя, Ирочка, уголовное дело заведут. Попытка убийства как-никак.
     - Согласна! - Ирка молитвенно сложила руки, словно суд уже вынес ей приговор. - Я на все согласна! Только бы он, мой голубчик, жив остался! - И разразилась рыданиями, теперь уже счастливыми.
     Леша махнул рукой и ушел в другую комнату смотреть ночной телевизионный канал. Лариса утешала подругу. Никакой химии - только гладила по руке и произносила ласковые сочувственные слова. Очевидно, какая-то часть лекарственного коктейля все-таки задержалась в организме Ирины. Она довольно быстро от рыданий перешла к плачу, затем к всхлипыванию, потом мирному сопению.
     Леша и Лариса отправились домой. На всякий случай забрали с собой печальное напоминание о случившемся - подушку со следами крови.
     Ударил морозец, асфальт на тротуаре схватился ледяной корочкой. Одеты они были легко, быстро трусили, постоянно поскальзывались, теряли равновесие, поддерживали друг друга.
     - Слушай! - вдруг проклацал зубами Леша, - а почему ты меня никогда вот так, по-мавритански, понимаешь, не ревновала?
     - А был повод? - ахнула Лариса, затормозила, и ноги ее разъехались на полушпагат.
     - Повод не важен, - попенял Леша, возвращая жену в исходное положение, - важно чувство!
     - Я тебе покажу чувство! - заорала Лариса. - Все вы! Резать вас не перерезать! - И ударила Лешу подушкой по голове.
     Пока он мелко, как полотер, шаркал вперед-назад ногами, чтобы не упасть, Лариса гордо зашагала вперед. И чуть не свалилась. Потому что в спину ей врезалась подушка, пущенная со словами:
     - Свет не карает заблуждений, но тайны требует от них.
     - Тайны? - возмутилась Лариса, подняла подушку с земли и отправила точно в мужа. - Вот тебе за тайны!
     - Это не я! - вопил Леша. - Это Пушкин сказал!
     За Пушкина ему тоже досталось. Несколько раз они падали, поодиночке и вместе, подушка трижды улетала мимо цели, наволочка из белой превратилась в серую. Они не замечали, что в голос хохочут, весело кричат на сонной улице. Пока не распахнулось какое-то окно, и старческий голос не прокричал:
     - Черти! Чтоб вы все переженились!
     Леша и Лариса не могли последовать совету, так как были женаты десять лет; И столько же времени не целовались в подъезде. А тут вдруг, не дойдя двух лестничных пролетов до своей квартиры, обнялись и, как в юности, не могли ни оторваться друг от друга, ни шагу сделать. Вот до чего стресс доводит!
     Диктанты 6-го “Г” Лариса проверяла на следующий день в спешке - на перемене между уроками. Поставила подозрительно много хороших оценок.
     Ирина, конечно, дни и ночи пропадала в больнице. Но не в палате - туда ей путь был заказан, а в коридоре на обозрении всего медперсонала, который быстро вошел в курс дела и постепенно проникся к жене-ревнивице соболезнованиями и принимал горячее участие в примирении супругов.
     Вася, лежащий на койке с перебинтованной шеей, разговаривать с Иркой не желал. Вернее, он произносил только два слова, но с упорной настойчивостью:
     - Пошла вон!
     Ирка чего только не говорила, как только не каялась, а он знай шипел:
     - Пошла вон!
     Так она и сидела на стульчике, принесенном сердобольной сестричкой, у дверей палаты. Точно кающаяся грешница. Народ с любопытством ожидал развития событий, которые упрямый Вася не желал развивать. Только один раз, после визита к нему следователя, Вася отступил от ритуального “Пошла вон!” и процедил:
     - Пусть Лариса придет.
     К визиту Лариса готовилась, то есть мысленно репетировала речь. Мол, Вася, тебя понять можно, но и Ирку пожалей, она осознала, неделю уже сидит под дверью и плачет горючими слезами, у вас дети, квартира и дачный участок, прости ее, дурочку, вот и мой Леша мавританской страсти твоей жены завидует.
     Но все слова застряли у Ларисы в глотке, когда она увидела несчастную жертву пылкой ревности с забинтованной шеей. Вместо того чтобы убеждать Васю простить жену, Лариса кусала губы, удерживая смех.
     - Насмехаешься? Весело? - процедил Вася. - Давай, давай! Когда твою подружку в тюрьму поведут, животик надорвешь!
     - Вася! Мы же не допустим? - Лариса мгновенно посерьезнела, принялась лебезить. - Вася! Что ты, Ирку не знаешь?
     - Знаю, - вздохнул он горько. - Слушай меня внимательно. Следователь нормальный мужик. Я ему версию выдал: будто брился и нечаянно порезался. Представляешь, каким идиотом по милости твоей подружки выгляжу? В полночь бреюсь и полосую себя по горлу! Ладно, проехали. В общем, скажешь ей так: она ничего не знает, ничего не делала, за нож не хваталась, кровь увидела, испугалась и бросилась к тебе. Понятно?
     - Версия шита белыми нитками.
     - Ясен пень! Все же знают, как было дело! Все! Милиция, соседи, врачи, мои сослуживцы! Думаешь, Ирке хватило ума язык за зубами держать?
     - Она очень раскаивается! - заверила Лариса.
     Вася скривился:
     - Эта дурочка ничего не может толком сделать! Даже зарезать! Что может быть смешнее недорезанного мужа? Не знаешь? То-то! Все потешаются! Только глянут на меня - рот до ушей, а то и в голос ржут. Думаешь, приятно?
     - Вася, а ты ее быстренько извини! Вы сольетесь в безбрежной любви, народ обольется слезами умиления, а?
     - Нет! - отрезал он. - Не прощу! Я ей не клоун и не попка в клетке! Сколько лет терпел! Ладно, думал, ревность - это у нее внутренний недостаток, вроде косоглазия. Нехорошо обижаться на человека за то, что у него глаза в разные стороны смотрят. Но после того, как она меня перед всем миром идиотом выставила? Не прощу!
     Странное дело, но Вася действительно не столько был обижен попыткой убийства, сколько тем, что превратился в объект насмешек и косых взглядов.
     - Вася, - не сдержала любопытства Лариса, - а ты безвинно пострадал или все-таки у тебя с кем-то было?
     Вася залился краской, раздулся от возмущения так, что швы могли лопнуть, приподнялся и заорал:
     - Пошла вон!
     Лариса пулей вылетела из палаты. За дверью Ирина набросилась с вопросами. Но что могла сказать Лариса? Только провести подробный инструктаж, как обмануть милицию и следствие.
     Через десять дней Васю выписали. Он вернулся домой, но продолжал бойкотировать жену. Ира перед мужем на цыпочках ходила, он на нее - ноль внимания. На вопросы не отвечал, в разговор не вступал, относился, как к мебели - стоит на пути, обойдет. Ира от раскаяния чахла и стремительно теряла клиенток, которые вместо стильных причесок получали теперь недоразумение на всю голову.
     Как-то Ирина сидела у Ларисы и жаловалась на холодность мужа. Говорила, что сейчас любит Васю еще больше, что он, когда суровый, красивее артиста Ланового в молодости, но пусть уж лучше не такой прекрасный, зато добрый и разговаривает, а не молчит. На работе сплошные накладки - сегодня клиентка просила “карэ на ножке”, а Ира сделала без ножки, вчера химию передержала...
     Взгляд Иры упал на раскрытую ученическую тетрадь. До прихода подруги Лариса проверяла самостоятельные работы по разбору существительных как частей речи.
     - “Чучело, - прочитала Ирина, - женского рода, единственного числа, неодушевленное”. Точно про меня! Женского рода и уже столько дней неодушевленная!
     - Там ошибка, - возразила Лариса. - Чучело среднего рода.
     - Видишь? - покорно кивнула Ирина. - До чего я дошла! До среднего рода.
     - Так продолжаться не может! - Лариса решительно направилась в комнату, где муж читал газету.
     - Леша! В конце концов, ты мужчина! - заявила Лариса.
     - Зачем твоей дорогой подружке мужчина? - спросил Леша не отрываясь от газеты.
     Он уже часа полтора фоном слышал женское “бу-бу-бу” с кухни. Дружат с детского сада, лет тридцать. И тридцать лет они разговаривают! Безостановочно!
     - Ты как мужчина, - пояснила Лариса, - должен дать Ирине совет против Васи как, в свою очередь, тоже мужчины.
     - Больше я ничего не должен? - возмутился Леша.
     - Есть другой вариант, - задумчиво отозвалась Лариса, - ты разговариваешь е Васей, объясняешь ему, как он не прав, третируя жену!
     - По-моему, Вася готов каждому, кто только вспомнит эту историю, двинуть в челюсть.
     - Отлично! Значит, ты выбрал мужской совет?!
     Леша ничего не выбирал, но, когда жена потянула его за руку на кухню, не сопротивлялся. Все равно не отстанут.
     Он прислонился к косяку двери и едва сдержал ухмылку: две женщины смотрели на него с затаенной надеждой, как на оракула.
     - Ирина! - торжественно объявил Леша. - Даю рекомендацию. Бесценную, хотя и бесплатную. Поклянись мужу, что больше никогда сцен не будешь устраивать.
     - Тысячу раз клялась! - заверила Ирка.
     - Э, нет! - покачал головой Л виде. - Ты предметно поклянись. Например, скажи: “Вася, теперь если я случайно застану тебя в постели с другой женщиной, то пойду готовить вам кофе. Клянусь!”
     Лариса с Ирой потеряли дар речи. Ирину поразило, какой жестокой может быть клятва. А Ларису потрясло выражение лица мужа, когда он произносил рекомендацию. Потаенная мечта - вот что читалось на его лице!
     - Бессовестный! - прошипела Лариса.
     - Большое спасибо, Леша! - поблагодарила Ирина.
     Она все сделала, как советовал Леша, и от себя добавила:
     - Вася, я даже кофе в постель вам могу принести! Клянусь!
     Вася был настолько потрясен, что скала его молчания треснула.
     - У тебя крыша поехала? - спросил он Иру. Она не растерялась и тут же ринулась расшатывать трещину, оговаривая уступки:
     - Только не мог бы ты, Вася, когда девушек домой приводить будешь, предупреждать заранее, чтобы я детей к маме отправляла?
     И ведь она не шутила! Она морально была готова к подвигу. Вася это прекрасно понял. Он схватился за голову руками:
     - Дура! Какая же ты у меня дура!
     “Простил!” - поняла Ира и бросилась Васе на шею.
     Ревность ее с тех пор как ножом (тем самым?) отрезало. И если порой случались легкие приступы былого недуга, Вася ей пальцем грозил:
     - А кофе в постель? Забыла?