Она стояла на самом краю этой бездонной пропасти и боялась сделать еще один шаг. Карие глаза наполнились слезами, мутными и приторно солеными, а сердце сердито вздрагивало где-то в глубине ее тела.
Тот ветер, порывы которого так настойчиво подталкивали ее к краю, пугал и заставлял маленькие ручки сжиматься в странные переплетения пальцев. Она боялась этой высоты лишь потому, что следом за этим шагом разверзнется тьма неизвестности. Тело, ставшее вдруг тяжелым, будто залитым свинцом, тяжело раскачивалось, поддаваясь земному притяжению.
Она бессвязно шептала себе под нос молитву, ту, которой ее научила бабушка. Ей почему-то очень хорошо запомнился уютный домик в глубине леса, дворик со старыми прогнившими до основания качелями и сердитыми гусями, все норовившими ущипнуть  ее за голые пятки. Бабушка всегда пекла пирожки и угощала малиновым, еще горячим после варки, киселем. Как же была она счастлива тогда!
Надо решиться! Всего один шаг, и все ее душевные терзания закончатся! Ну же, закрыть глаза и просто перенести ногу на несколько десятков сантиметров вперед. А потом мягко ступить в пустоту, опираясь на прозрачный весенний воздух.
Глаза остались открытыми, но нога медленно поползла вперед. Каждое движение отдавалось у нее в голове резкими ударами, а мысли сконцентрировались на единственной цели - провалиться в пустоту. Она уже не боялась казаться слабой и напуганной этой высотой, слезы скатывались по щекам и бороздили ее бледное лицо, быстро погибая под порывистым ветром.
А дома ее ждет мама.… Но так больно сейчас думать о ней, когда впереди так много воздуха. И ведь это она, мама, впервые заставила  подумать об этом. Как давно это было.… Заронив эту мысль в ее сознание, она обрекла свою дочь  на страхи и сомнения, которые мучили ее ночи напролет, мешая погрузиться в ту поволоку сна, дарующую хоть каплю отдыха. А он был необходим, жизненно важен. И вот она уже пытается сделать этот шаг, преодолеть барьер и ступить в пространство.
В ушах звучал гул и отдаленный смех. Это ее нервы были натянуты до предела  и звенели от напряжения. Или это страхи издеваются над слабостью духа? В любом случае этот смех сводит с ума, толкает к последнему рубежу, за которым существует только пустота.
Может быть, стоит свернуть с пути и отступить? Но она никогда не любила слабоволие. Ему в ее жизни не место! Смелее, смелее, она простирает руки и с силой отталкивается.
В голове проносятся не связанные друг с другом образы, картинки, сменяющиеся так быстро, словно кто-то поднес к глазам крутящийся калейдоскоп, обрывки фраз и мыслей. И как приятно лететь в этой пустоте, а она ее, глупенькая, боялась.
Рука нащупала кольцо, спасительное кольцо. Через секунду у нее за спиной упруго пружинил купол парашюта, цвета спелого, только что сорванного с ветки и еще не тронутого струями воды персика, а сама она с радостью оглядывала поля и реки, с высоты птичьего полета казавшиеся нарисованными. Где-то вдалеке крутила свои лопасти мельница, лениво перемалывая муку. Вот так и небо перемололо все ее тяготы и невзгоды, оставив в душе только чувство бесконечного полета. Она была спасена! Спасена от страхов и иллюзий! Спасена пространством!